Десятилетиями — со времен промышленной революции — британцы, искавшие работу, дни напролет проводили у ворот заводов, складов и судоверфей, рассказывая друг другу о том, что вчера Миллуолском доку понадобились двое грузчиков, а две недели назад — вот не сойти мне с этого места! — на текстильную мануфактуру в Блэкберне наняли сразу одиннадцать молодых леди...
В Англии еще с XVII века существовали так называемые работные дома, в которых трудились неимущие, но чтобы получить работу, человек должен был, поселившись там, соблюдать жесточайший режим. И на деле работные дома мало чем отличались от тюрем — именно из такого дома бежал Оливер Твист.
На рубеже XIX и XX веков промышленник и социолог Бенджамин Сибом Раунтри детально исследовал жизнь 11,5 тысяч семей бедняков в городе Йорк на севере Англии и пришел к выводу, что без малого треть всего населения города живет ниже черты бедности, то есть в нищете.
Это вполне соответствовало выводам, к которым незадолго до этого пришел в Лондоне филантроп Чарльз Бут. Стало ясно, что картина более или менее одинакова по всей Англии, и картина эта далеко не радужная.
Назревал кризис.
Коммунизм и немцы
В 1908 году Лондон принимал IV летнюю Олимпиаду — и тогда же депутат парламента от Либеральной партии 34-летний Уинстон Черчилль был назначен председателем Совета торговли (впоследствии из этого органа путем слияния с другими было создано министерство промышленности Соединенного Королевства).
Незадолго до того кончилась вторая англо-бурская война, на которой Черчилль подвизался корреспондентом газеты Morning Post, попал в плен, а затем бежал из лагеря.
Война, которую Великобритания выиграла, тем не менее, стала поворотным пунктом в ее истории. Выяснилось, например, что половина мужского населения страны не годится для военной службы. Причина — та же, о которой говорилось в исследованиях Бута и Раунтри: нищета.
За 60 лет до этого Маркс и Энгельс предупреждали: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма», — а сейчас, в самом начале ХХ века, набирало силу профсоюзное движение, и Лондон всерьез опасался, что оно станет тем проводником, который укажет незваному призраку путь в Туманный Альбион.
Между тем Германская империя, население которой было более защищенным в социальном плане, всерьез претендовала на место крупнейшей экономики Европы, то есть на пьедестал, занимаемый в то время империей Британской.
А, кроме того, в самой Британии недавно созданная Лейбористская (читай: рабочая) партия становилась все более популярной в среде пролетариата.
Все это требовало от правящей Либеральной партии решительных действий — и Черчилль немедленно приступил к разработке новой социальной программы, которая, в частности, включала создание бирж труда.
В 1909 году был принят соответствующий закон, а 1 февраля 1910-го, 100 лет назад, в стране открылись сразу 62 таких биржи.
Трансформация
Новые учреждения были выкрашены в зеленое; в них были отдельные комнаты для мужчин, женщин, работодателей и детей.
Одна из контор на востоке Лондона в день открытия предлагала вакансии настройщика роялей и позолотчика картинных рам. Другая приглашала на работу «девушку на должность упаковщицы сладостей».
За прошедший век биржи труда изменились до неузнаваемости. Если раньше это были тесные, прокуренные помещения, в которых персонал и посетителей разделяли тяжелые деревянные стойки, то в начале 1970-х была проведена реформа, и комнаты стали похожи на отделения банков.
Изменилась и цветовая гамма, и само название: «Биржа труда» уступило место новому, более современному: «Центр трудоустройства Плюс». «Плюс» — потому что сейчас человек справляется здесь насчет вакансий и — тут же — решает вопросы, связанные с пособиями по безработице.
Каталоги вакансий, хранившиеся раньше в пыльных шкафах, доступ к которым был только у персонала, переехали в окна и на стеллажи. Все это слегка напоминает супермаркет, на полках и в витринах которого вместо продуктов — карточки, на каждой из которых написана одна вакансия.
Правда, на них не найти ни рояльного настройщика, ни картинного позолотчика.
«Сейчас много безработных. И когда появляются хорошие вакансии с разумной оплатой, их расхватывают вмиг, — это слова сотрудника одного из британских центров трудоустройства, сказанные еще в 1971 году. - А те объявления, что у нас есть, они - не очень... и в министерстве труда знают, что эти вакансии людям не нужны».
«40-45 часов в неделю при оплате 16-17 фунтов в неделю — это просто ни в какие ворота, — распаляется он. — Думаю, работодатели, которые объявляют о таких вакансиях, — чертовы хамы... Я прошу прощения, но это хамство».
Вопрос квалификации
Похоже, что за прошедшие десятилетия ситуация изменилась мало.
«Если работодатель ищет высококвалифицированного работника, он обратится к профессиональному агентству, — объясняет директор одного из работающих в Лондоне частных рекрутинговых агентств. — Если же ему нужен сотрудник низкого уровня, низкой квалификации — уборщик, продавец в магазине и так далее, — тогда для него, конечно, есть смысл обратиться в центр трудоустройства, потому что они не берут денег за свои услуги, и ты получишь тех людей, которые тебе нужны».
Но и те, кто готов трудиться на рабочей специальности, не всегда находят то, что ищут.
Вот как описывает британские бюро трудоустройства директор рекрутингового агентства: «Это места достаточно мрачные, депрессивные, в них нет движения. Люди видят там инертного клерка, который принимает заявки о безработице. Практического совета о том, как составить резюме, как подготовиться к собеседованию, куда идти на собеседование, там не получишь. Там сидят понурые люди, которые общаются с такими же понурыми сотрудниками».
Разноцветные сиденья
Борьба с атмосферой безысходности, с унылым имиджем центра занятости — основная идея всех перемен, которые эта система переживает на протяжении десятилетий. В результате сегодня они практически ничем не напоминают бюрократические конторы; общение персонала и сотрудников происходит в куда более доброжелательной, неформальной обстановке, чем раньше.
«Здесь с тобой обращаются как с человеком, а не как с вещью», — соглашается Мадлен. Она не работает, получает пособие. И в этот обновленный центр пришла впервые. «Но если сравнивать в целом с тем, что было раньше... Все равно приходится подолгу ждать, тебя отсылают от одного человека к другому. Реальная перемена только в том, что теперь у них разноцветные сиденья», — резюмирует Мадлен.
Между тем британский социолог Джим Риордан полагает: не стоит ждать от государственной системы трудоустройства того, что она всегда будет работать, как часы, ибо на ней тоже сказываются экономические подъемы и спады.
«В стабильные времена функция биржи труда — объяснять, как найти новую работу, указывать, куда за ней обращаться, — говорит профессор Риордан. — А в условиях экономического спада здесь можно получить небольшие, но нужные деньги — пособие по безработице. Вот сейчас моя дочь уволена из Макдональдса, она получает 60 фунтов в неделю. Не так много, но это помогает, — добавляет социолог. — Сегодня, когда большая безработица, поиски работы не очень перспективны, и биржи труда предлагают курсы молодежи, не имеющей работы. Вот мой внук сейчас проходит такой курс, учится на водопроводчика».
И, как указывает профессор Риордан, нынешняя Британия — как и вся Европа — сильно отличается от той, которая существовала сто лет назад и в которой появились биржи труда.
«К примеру, сейчас, если в Англии появилась работа, то на нее может претендовать любой гражданин Евросоюза, — объясняет он. — Граждане Эстонии, Латвии, Польши, которые согласятся на меньшие деньги, чем англичанин или английские профсоюзы, вполне могут эту работу получить. Поэтому данная функция бирж труда современному обществу не подходит».
