Джон Китс (John Keats)

Джон Китс родился 31 октяюря 1795 года в Лондон, умер 23 февраля 1821 года в Риме, знаменитый английский поэт- романтик. После выхода первых сборников в 1817 году Китс стал объектом грубых нападок консервативной критики: жизнелюбивые стихотворения Китса звучали вызовом ханжеству и лицемерию буржуазного общества. Выражением неприятия Китсом прозы буржуазного мира было обращение к античности с ее идеалом красоты и гармонии (поэма "Эндимион", 1818 год). Общественный подъем 1818-1819 годов захватил Китса, он сблизился с Шелли, заинтересовался фольклором (написал в традициях Бернса стихотворение "Робин Гуд"). В поэме "Гиперион" (опубликована в 1820 году) Китс в духе Мильтона изобразил борьбу титанов с богами-олимпийцами, аллегорически намекая на революционное движение в Европе. Столкновение чистого чувства с ложью и эгоизмом — тема небольших поэм Китса "Ламия", "Изабелла", "Канун святой Агнессы". Яркий романтик, Китс обогатил поэтический язык выразительными средствами, возродил в английской литературе жанр сонета. 

Лишившись на пятнадцатом году жизни своих родителей, отправлен был в Лондон для изучения медицины; университетское образование было ему не по средствам, он не имел даже возможности заняться классическими языками; глубокое проникновение духом эллинизма явилось в поэзии Китса совершенно интуитивно, так как он мог читать греческих поэтов только в переводе. Занятия в лондонских госпиталях Китса вскоре бросил, сосредоточился на литературе, увлекался Спенсером и Гомером и сделался одним из членов небольшого кружка, из которого исходили новые литературные течения того времени. Душой кружка был критик Гент; в его состав входили еще Шелли, Гудвин, Гейдон и другие известные личности. Стесненные денежные обстоятельства делали жизнь Китса в этот период крайне тяжелой; его слабый от природы организм расшатался под давлением нужды. 

Еще губительнее отразилась на нем его болезненная любовь к Фанни Браун, своенравной красавице, не соглашавшейся выйти за него замуж, пока он не составит себе положения в обществе. В 1817 году Джон Китс издал первую книжку лирических стихов, а в следующем году — большую поэму "Endymion". Близкиe друзья тотчас же оценили его высокое дарование и оригинальность, но журнальная критика напала с непонятным озлоблением на дебютирующего поэта, обвиняя его в аффектации, бездарности и отсылая его в "аптекарскую лавочку готовить пластыри". Особенной жестокостью в этой кампании против Китса отличились консервативные журналы "Quarterly Review" и "Blackwood"; статьи авторитетного в то время критика Джифорда тяжело отозвались своими грубыми насмешками на впечатлительном темпераменте поэта. Существовавшее долгое время мнение, что жизнь Китса "угасла от журнальной статьи" ("snuffed out by an article" - по выражению Байрона), сильно преувеличено, но несомненно, что нравственные волнения, среди которых нападки критики играли главную роль, ускорили развитие наследственной чахотки. 

В 1818 году его отправили на зиму в южный Уэллс, где он временно поправился и много писал; но болезнь скоро возобновилась с прежней силой и он медленно угасал, сознавая это и отражая в своих одах и лирических стихотворениях меланхоличное настpoeниe умирающей молодости и таинственную торжественность перехода от жизни к смерти. В 1820 году Китс уехал, в сопровождении своего друга, художника Северна, в Италию, где и провел последние месяцы жизни. Его письма и последние стихотворения дышат благоговейным культом природы и красоты. Китс похоронен на протестантском кладбище в Риме; на могильном камне вырезана написанная им самим эпитафия: "Здесь лежит человек, имя которого начертано было на воде". Перед самой смертью поэта вышла третья книжка его стихов, содержащая самые зрелые произведения его творчества ("Hyperion", "Isabella", "St. Agnes. Eve", "Lamia"), но он уже не дожил до восторженного приема, который выпал на долю этой книги. 

Поэзия Китса внесла в английский романтизм новый элемент эллинизма, культа красоты, гармоничного наслаждения жизнью. Во всей своей силе эллинизм Китса сказался в двух больших поэмах: "Endymion" и "Hyperion", и в "Ode to a Grecian urn", быть может самом гениальном стихотворении Китса. В "Эндимионе", разрабатывающем миф о любви богини луны к пастуху, Китс обнаружил неисчерпаемое богатство фантазии, переплетая между собой множество греческих легенд и присоединяя к ним более сложные, спиритуалистические настроения северного поэта. Запутанность фабулы и сложность эпизодов сильно затрудняет чтение поэмы, но отдельные места — преимущественно лирические — принадлежат к самым прекрасным во всей английской поэзии: особенно замечательны в этом отношении гимн к Пану, глубоко проникнутый пантеизмом, и песнь индийской девушки, переходящая от воспевания грусти к дикому гимну в честь Вакха. Неудержимое влечение Эндимиона к неведомой богине, показавшейся ему во сне, тоска и отчужденность от земных связей, временное увлечение земной красавицей, оказывающейся воплощением его бессмертной подруги, и конечное единение с последней — все это символизирует для поэта истоpию человеческой души, носящей в себе образ вечной красоты и ищущей своего идеала на земле. "Hyperion" — незаконченная поэма о торжестве олимпийских богов над властью предшествующего им поколения титанов, более выдержана по форме и полна глубокого трагизма. Речи побежденных титанов, в особенности пламенные воззвания непокорной Теи, воплощающей величие падающих титанов, напоминают самые вдохновеные эпизоды "Потерянного Рая" Мильтона. В "Ode to a Greсiаn urn" Китс воспевает вечность красоты, остановленной художником на пути к осуществлению и еще более прекрасной в своем порыве, не исчезнувшем вместе с наслаждением. 

Во всех этих поэмах, изобилующих отдельными бессмертными стихами, Китс отразил целую эстетическую теорию, навеянную близостью с античным миром, и формулировал ее в следующем стихе: "Красота есть правда, правда - красота; это все, что человек знает на земле и что он должен знать". Наряду с эллинизмом, выражающимся в культе красоты, поэзия Китса обнаруживает, однако, и другой элемент —  северного мистицизма, видящего в красоте природы символы иной, более высокой, вечной красоты. Все оды Китса ("Ode to a nightingale", "To autumn", "On Melancholy") носят этот спиритуалистический характер, составляющий также основной фон его греческих поэм; но особенно сильно сказывается тревожное, слегка мистическое настроение поэта в балладах, как "St. Agues Eve", "Isabella" и других. Здесь он с особенным наслаждением углубляется в мотивы народных поверий и окружает их поэтической дымкой, покоряющей воображение читателя. 

После смерти Китса значение его для английской поэзии преувеличивалось его поклонниками и сильно оспаривалось его противниками; долгое время его творчество отождествлялось с литературным кружком, из которого он вышел, и нападки на него предназначались для унижения "Cockney School" Гента. На самом деле Китс связан был с этим кружком только личной дружбой. Критика следующих поколений, чуждая партийных предубеждений, сознала это и оценила вполне гениальные задатки Китса и достоинство написанных им поэм. Ему отводится в английской лиитературе место наряду с Байроном и Шелли, но очень отличное от них по внутреннему настроению. Если Байрон создал "демонизм" в европейской поэзии, а Шелли был пророком пантеизма, то Китсу принадлежит создание менее громкого, но столь же глубокопоэтического течения, останавливающегося на красоте диссонансов и контрастов в современной душе. Это настроение не умерло в английской поэзии вместе с Китсом и привело, через 30 лет после его смерти, к так называемому английскому возрождению поэзии и искусства, в лице Розетти, Морриса и других поэтов и художников прерафаэлитской школы.