Артур Конан Дойл

- Пациенты не всегда правдивы, а иногда просто забывчивы. Нужно уметь по мельчайшим подробностям — по выражению лица, по блеску глаз, по форме рук и пальцев, по пятнам на одежде и обуви — читать их биографию и мысли… Что вы думаете об этом человеке, что идет по улице? – спросил лектор, подводя группу студентов к окну.
Студенты нерешительно топтались на месте.
- Бывший солдат, - наконец неуверенно выговорил один из них.
- Да, вы правы, видите, как он вышагивает. Но это не просто рядовой, а сержант. По его осанке видно, что он привык не только исполнять, но и приказывать.
Студенты восхищенно молчали.
- Ну, я могу добавить, что он служил в Индии: видите этот сильный, специфический загар, резко заканчивающийся на середине лба, где проходит козырек от фуражки? Это говорит о том, что он недавно в отставке, так как загар еще не успел сойти.
- Мне кажется, что у него есть ребенок, - робко продолжил студент. – У него в руках игрушки.
- Несколько детей, дорогой мой. Одному и тому же ребенку не дарят одновременно погремушку, деревянного коня и мелкокалиберное ружье…

Этот диалог произошел между молодым студентом-медиком Артуром Конан Дойлом  и профессором медицины Эдинбургского университета Джозефом Беллом.  
Отличный хирург, Джозеф Белл был неповторим и в диагностике. При первом же осмотре и беседе с пациентом он не только определял болезнь, но и профессию, и характер больного. Джозеф Белл сделал Конан Дойла чем-то вроде секретаря-ассистента.

«Я должен был собрать пациентов, - писал впоследствии Конан Дойл, - сделать заметки об их заболеваниях и выводить их одного за другим в большую комнату, где сидел Белл. Так я получил прекрасную возможность изучить его методы и заметил, что он, бросив острый взгляд на пациента, часто за несколько секунд узнавал больше, чем я из всех своих вопросов. Иногда он ошибался, но по большей части его прозорливость была поразительной. Его догадки казались чудом для сборища «Ватсонов», окружавших его, но как только он давал объяснение, всё оказывалось очень просто. Неудивительно, что, повстречавшись с таким человеком, я позже, пытаясь создать образ сыщика-учёного, использовал и широко разработал его метод».

Конан Дойл имел все данные, чтобы стать выдающимся сыщиком. Чем больше он писал о Холмсе, тем больше развивались его собственные способности к дедукции, и тем сильнее становилось его косвенное и прямое влияние на область криминалистики и розыска. Неоднократно самому Конан Дойлу удавалось методом Холмса решать проблемы, которые ставили в тупик полицию.
 
В активе писателя были не только вымышленные приключения Холмса, но и его собственные поразительные случаи раскрытия преступлений. Вот некоторые из них.

«Дело о погибшем пони»

Летним утром 1903 года молодой шахтёр из Грейт Уэрли, близ Бирмингема, идя на работу, увидел на поле, в луже крови пони с большой резаной раной на брюхе.
 
Полиция, не раздумывая долго, арестовала предполагаемого виновника — Джорджа Эдалджи, сына местного викария, молодого стряпчего из Бирмингема. При обыске у него в качестве улик взяли футляр с бритвами, пару сапог, брюки, испачканные свежей грязью, и старую домашнюю куртку, всю в пятнах. На куртке обнаружили 34 конских волоса, а два пятнышка на обшлаге оказались следами крови животного. Следы на месте преступления, по мнению полиции, были оставлены сапогами Эдалджи. Следы измеряли палочками и соломинками, хотя, когда их мерили, земля вокруг была затоптана полицейскими и любопытными. Когда обвиняемого везли в суд, толпа напала на полицейскую карету и чуть не растерзала его. Оказалось, что пастор и его семья вообще не пользовались популярностью. Отец, Шапурджи Эдалджи, индус, женатый на англичанке, был пастором в шахтёрском посёлке, но для многих так и остался «цветным». Жители посёлка недолюбливали и сына. Джордж был замкнут, интеллигентен, не пил, не курил, избегал весёлых сборищ. Уже несколько лет вокруг семьи пастора создавалась неприязненная атмосфера: то у двери пастора находили украденный ключ от школы, то кто-то получал оскорбительные письма, якобы подписанные им. Когда в округе начали повторяться убийства животных, в полицию стали поступать анонимные письма, автор которых угрожал, что вслед за пони наступит черёд маленьких девочек. Некоторые письма прямо указывали на Джорджа как на убийцу.

Джорджа Эдалджи судили и приговорили к семи годам каторжных работ. Имя его вычеркнули из списков английских юристов. Тщетно друзья и доброжелатели старались добиться пересмотра дела. Напрасно выступила газета. Не помогла и петиция, подписанная юристами.
 
Но вдруг через три года Эдалджи освободили — без всяких объяснений и без восстановления в правах. Он так и остался непомилованным преступником, находящимся под надзором полиции.
 
Кассационного суда тогда не существовало. Но многим было известно, что есть неофициальный защитник невинно осуждённых — писатель Артур Конан Дойл. И точно также, как десятки обиженных поднимались по ступеням дома на Бейкер-стрит, 221, чтобы просить помощи у Шерлока Холмса, так и Джордж Эдалджи написал Конан Дойлу, вложив в письмо отчёт о своём деле.
 
Шёл декабрь 1906 года, очень тяжёлого для писателя. Он похоронил жену и уже несколько месяцев не мог заставить себя работать. Но пришло письмо, Конан Дойл почувствовал прилив былой энергии и целых восемь месяцев занимался только делом Эдалджи.

Он начал собирать материал, писал всем участникам процесса, добиваясь разъяснения неточностей. И сразу же узнал, что бритвы, найденные у Джорджа, были совершенно чисты. А кровяные пятна на обшлаге могли быть от недожаренного бифштекса. Конские волоски на куртке появились после того, как полицейский завернул в неё шкуру пони.
 
Конан Дойл заметил, что за несколько часов до убийства пони прошёл дождь и Джордж, навещая соседей, легко мог испачкать сапоги и брюки свежей чёрной землёй (грязью). Следы же жёлтой глины, окружавшей труп пони, сохранились лишь на одном сапоге, который полицейский прикладывал к следам на месте преступления.
 
Конан Дойл убедился, что произошла тягчайшая судебная ошибка. Только изучив все материалы, он позволил себе встретиться с человеком, стоявшим в центре событий. Позже он писал: «Эдалджи пришёл ко мне в отель. Я был занят, и ему пришлось подождать. Я узнал его по смуглому лицу и издали наблюдал, как он читает газету. Он держал её близко к глазам и как-то сбоку - видимо, он страдал не только сильной близорукостью, но ещё и астигматизмом. Самая мысль о том, что такой человек мог бегать ночью по полям и убивать скот, прячась отследившей за ним полиции, нелепа для любого, кто может себе представить, каким выглядит мир для человека с близорукостью в 8 диоптрий».
 
Вскоре в газете «Дейли телеграф» появилась первая часть статьи Конан Дойла о расследовании дела Эдалджи. Пункт за пунктом писатель опровергал доводы обвинения и доказывал, что здесь речь шла о расовой дискриминации. Он обвинил полицию, и прежде всего её начальника Стаффордшира, в расизме, обмане и бездарности. Он гневно обрушился на министерство внутренних дел, которое, убедившись, что улик явно недостаточно, освободило узника, но, оберегая честь мундира, сделало это втихомолку и не восстановило доброе имя неверно осуждённого.
Статьи Конан Дойла вызвали отклик во всей стране и, под нажимом общественного мнения, министерство вынуждено было назначить комиссию для пересмотра дела. Конан Дойл тем временем продолжал расследование, надеясь найти настоящего преступника. И вскоре понял, что он на верном пути, так как сам начал получать анонимные письма с угрозами. Он понимал, что именно письма наведут его на след. И ждал. Наконец пришло письмо, где с насмешкой упоминалось имя прежнего директора Уолстолтской школы, украденный ключ от которой был подброшен к дверям семейства Эдалджи. Оказалось, что директор сохранил старое анонимное письмо, которое стало последним звеном в цепи улик. Дойл навёл справки, кто из учеников в начале 1890 года ненавидел директора, был известен своей подлостью и по окончании школы пошёл служить на флот. Такой нашёлся. Конан Дойл условно назвал его «Питер Хадсон». Этот парень ещё в школе подделывал письма и любил, шутки ради, распарывать ножом обивку железнодорожных диванов. Его исключили из школы как неисправимого, и он поступил учеником к мяснику, а позже плавал на кораблях, перевозивших скот.
 
Вывод о том, что преступник связан с морем, стоит на уровне лучших умозаключений Шерлока Холмса. Конан Дойл заметил, что в трёх анонимных письмах упоминается о счастливой жизни моряков. Кроме того, одно из обвинений Эдалджи основывалось на лживом сообщении в блэкпульской газете. Блэкпул - известный порти курорт под Ливерпулем, откуда «Питер Хадсон» отплыл в своё первое плавание. Конан Дойл отметил, что на время отсутствия «Хадсона» письма и прочие подлости прекратились и возобновились лишь в 1903 году, когда «Хадсон» ушёл из флота.

Конан Дойл обнаружил и большой ветеринарный ланцет, принадлежавший «Хадсону». Тот сам показывал его приятелю именно в 1903 году, когда происходили случаи убийства скота. «Все раны, нанесённые животным, обладали одной особенностью, - писал Конан Дойл. - Это были поверхностные разрезы; они рассекали шкуру и мышцы, но нигде не проникали во внутренние органы, что неизбежно при заострённом кончике ножа. А лезвие ланцета имеет круглый выступ, оно очень острое, но может делать лишь поверхностный надрез. И я утверждаю, что большой ланцет для разделки туши, добытый «Питером Хадсоном» на корабле, перевозящем скот, — единственное оружие, которым могли быть совершены все преступления».
 
Блестящий анализ, сделанный Конан Дойлом, точность его дедукции привели к полному пересмотру дела. Министерству пришлось признать, что совершена ошибка, и снять обвинение.
 
Однако судейские не сдавались: они заявили, что надо опровергнуть обвинение Эдалджи в авторстве анонимных писем, и без этого не соглашались восстановить его в звании юриста. Конан Дойл сумел добыть подлинные письма «Питера Хадсона» и при помощи эксперта-графолога доказал, что все анонимные письма были написаны не Джорджем Эдалджи, а «Хадсоном» и его братом. Дело Эдалджи было прекращено, его реабилитировали и восстановили в звании члена корпорации английских юристов. И когда осенью 1907 года Конан Дойл женился во второй раз, в числе немногих гостей на скромной свадьбе был и его подзащитный Джордж Эдалджи. Огромной заслугой Конан Дойла было и то, что после дела о близоруком индусе в Англии наконец создали долгожданный кассационный суд.

«Дело о бриллиантовом полумесяце»

«Дело о бриллиантовом полумесяце», как назвал бы его доктор Ватсон, началось в Глазго, в квартире богатой старой леди мисс Марион Гилкрист. Её единственная служанка Хелен вышла вечером купить газету. Сосед, некий Адамс, услышал шум в квартире рядом и пошёл взглянуть, в чём дело. Дверь была заперта, никто не отвечал. В это время вернулась Хелен и вошла в квартиру, оставив Адамса за дверью. Пока он нерешительно переминался с ноги на ногу, из квартиры спокойно вышел какой-то молодой человек и быстро сбежал по лестнице на улицу.
 
Изнутри раздались вопли служанки. Адамс вошёл и застал Хелен возле трупа её хозяйки. Голова и лицо старой леди были превращены в кровавое месиво. На столе была вскрытая шкатулка с документами, содержимое вывалено на пол. Но многочисленные драгоценности остались целы. Пропала только бриллиантовая брошь в форме полумесяца.
 
Ни Адамс, ни служанка не смогли точно описать незнакомца, выскочившего из квартиры. Полиции помогла 14-летняя Мэри Борроумен, проходившая в это время мимо дома. Несмотря на то, что дело происходило вечером, в дождь, девочка сумела детально описать бегущего человека. Но её рассказ настолько отличался от показаний Адамса и Хелен, что полиция решила — в убийстве участвовали двое. В газете поместили описание пропавшей броши, и вскоре некий Маклин заявил, что брошь в виде полумесяца отдал ему в заклад Оскар Слейтер. Полиция поспешила на квартиру Слейтера и обнаружила, что он вместе со своей любовницей куда-то уехал.

Тогда полиция решила, что Слейтер и есть убийца. Это убеждение не поколебали ни показание служанки, что брошь Слейтера ничуть не похожа на принадлежавшую её хозяйке, ни тот факт, что Слейтер отдал брошь в заклад ещё до убийства. Не остановило полицию и то, что Слейтер давно собирался уехать и не делал из этого секрета. Более того, внешность Слейтера не имела ничего общего с имевшимися описаниями убийцы. Ясно было также, что, будучи незнакомым со старой леди, он не мог попасть в её квартиру без взлома. Кроме того, непонятно, почему, совершив убийство, он зарегистрировался в гостинице под своим настоящим именем.
 
Справедливость мало волновала полицию — она настаивала на виновности Слейтера, исходя из того, что он вообще личность тёмная, иностранец, содержатель игорных домов и притонов. Слейтер был арестован в Америке и опознан свидетельницами Хелен и Мэри Борроумен. У обвиняемого нашли маленький молоточек; его немедленно объявили орудием убийства, хотя на молоточке не обнаружили никаких следов крови, а прокурор не счёл нужным узнать мнение врача, обследовавшего труп и твёрдо убеждённого, что орудием убийства была тяжёлая ножка от стула из чёрного дерева.
 
Вслед за подтасованным следствием началась комедия суда, где слушали лишь свидетелей обвинения, и судья принял за истину все упущения, натяжки и прямые ошибки прокурора. Слейтеру даже не дали выступить в свою защиту. Несмотря на то, что мнения присяжных разделились, он был признан виновным и приговорён к смертной казни. Позже казнь заменили пожизненным заключением.
«Это страшная история, и когда я прочёл её и понял всю её чудовищность, я решил сделать для этого человека всё, что в моих силах», - писал Конан Дойл.
 
И он начал борьбу. Книжка «Дело Слейтера» вышла из печати в августе 1912 года, когда Слейтер уже более трёх лет находился в тюрьме. И как в деле Эдалджи, обвинение Слейтера разбилось вдребезги от блестящей логики и точного анализа «рыцаря проигранных процессов и воскресителя разбитых надежд», как назвал Конан Дойла знаменитый криминалист того времени Уильям Рафед.
 
Путь рассуждений Конан Дойла был настолько прост, что удивительно, как он не пришёл в голову до него никому. Почему из массы драгоценностей преступник взял только бриллиантовый полумесяц? Зачем убийца тратил время, взламывая шкатулку с документами? Очевидно, он искал какую-то бумагу, а брошь схватил в последнюю минуту, чтобы ввести в заблуждение полицию. Что же это за документ? Завещание? Если так, то убийца — родственник жертвы. Это объясняет и то, как он попал в запертую квартиру. Старая леди имела привычку разглядывать посетителей в глазок, прежде чем пустить их в дом. Очевидно, он был знаком и служанке: она не удивилась, когда сосед сообщил, что у них в квартире, возможно, кто-то чужой. Как выяснилось позже, Хелен даже назвала имя человека, выбежавшего из квартиры. Но полицейские власти Глазго предпочли скрыть этот факт, и он остался бы неизвестным, если бы следователя, получившего сообщение служанки, не начала мучить совесть. Заявление, которое он подал начальнику полиции, принесло ему одни неприятности: его уволили из полиции, а через год пытались осудить по ложному обвинению.
Однако с Конан Дойлом «блюстители закона» из Глазго не имели возможности расправиться подобным образом. Зато они могли бесконечно отказывать в пересмотре дела. Почти двадцать лет понадобилось Конан Дойлу, чтобы выиграть битву за Слейтера!
 
Он почти оставил надежду, когда в 1925 году к нему явился один из тех странных визитёров, которые так часто приходили к Шерлоку Холмсу. Это был только что отбывший срок в тюрьме заключённый. Он принёс письмо от Слейтера, умолявшего Конан Дойла сделать ещё одну попытку освободить его.
 
Конан Дойл снова попробовал добиться пересмотра дела, и снова безуспешно. Только через два года имя Слейтера опять появилось на страницах печати благодаря книге У. Парка и статье Э. Уоллеса, автора многих популярных детективных романов. Репортёры разыскали Хелен и Мэри, уже немолодых, замужних женщин. Хелен призналась, что человек, выбежавший из квартиры, часто навещал её хозяйку. А Мэри письменно заявила, что полиция принудила её опознать Слейтера, - две недели с ней репетировали показания в суде.

Конан Дойл воспользовался благоприятным моментом и вместе с другими защитниками Слейтера потребовал санкции на пересмотр дела. Слейтера попытались было выпустить втихую, как Эдалджи, но Конан Дойл написал письмо членам Парламента и добился нового слушания дела. Слейтера реабилитировали после 19 лет заключения за преступление, которого он не совершал.

Конан Дойл или Холмс?

Конан Дойл наделил Шерлока Холмса главной чертой своего характера — бескорыстным стремлением восстановить справедливость. «В тысяче моих дел я не помню случая, чтобы я когда-нибудь употребил свои силы и способности в защиту неправого дела», - говорил Холмс в одном из рассказов. Многие люди искренне верили в существование Шерлока и писали ему письма с просьбами помочь, защитить, раскрыть тайну. Поток этих посланий,  которые почта передавала Конан Дойлу, не прекратился и после кончины писателя...
 
Конан Дойл не произносил таких слов, но тот, кто знакомится с биографией писателя, убеждается, что он по ним жил. «Надёжен как сталь, прям как клинок», - начертано на памятнике, поставленном его женой.

В архиве Конан Дойла сохранились многие другие, менее известные дела. Помощи невинно осуждённым, раскрытию нерешённых уголовных тайн он отдавал большую часть своего времени после 1900 года. В числе их было, например, дело человека, который вынул все свои деньги из банка, посетил мюзик-холл, вернулся в отель, переоделся и... бесследно исчез. После его возвращения из мюзик-холла двери оставались заперты, и никто не видел, как он выходил. Полиция только разводила руками. Родственники обратились к Конан Дойлу.
 
Он в письме сообщил им свои соображения по этому случаю, практически же — разгадку тайны. Вынутые из банка деньги показывали, что исчезновение не случайно. Возможно, что беглец скрылся незаметно, смешавшись с толпой возвращавшихся из театра за час до полуночи. Вряд ли он собирался прятаться в Лондоне на ночь глядя. Очевидно, он уехал поездом, причём куда-либо в большой город. Один взгляд на расписание поездов показал Конан Дойлу, что шотландский экспресс отбывает из Лондона около полуночи. Он предложил родственникам поискать в Глазго или Эдинбурге. Там беглец и был найден.
 
В этом деле Конан Дойл выступил в защиту невинно осуждённого без особой охоты. Осуждённый Оскар Слейтер, светский человек, игрок и авантюрист, не внушал Конан Дойлу симпатий. И всё-таки писатель не смог отказаться, когда к нему обратились за помощью. Вдобавок он узнал, что все отступились от Слейтера и помощи ему ждать неоткуда.
 
Согласившись вначале только прочесть дело, Конан Дойл сразу увидел, что никогда ещё в Англии не было такой вопиющей судебной ошибки, как приговор, вынесенный на заседании Верховного суда в Эдинбурге в мае 1909 года.