Sting

Стинг часто не может заснуть ночами, особенно после перелетов, а летать ему приходится много. Он ходит по дому, заглядывает в спальни детей, усаживается где-нибудь в гостиной и, глядя на сияющие пепельницы, жалеет, что не курит. Потом, наконец, ложится в постель и таращится в темноту. Он говорит, что в такие моменты ему иногда становится страшно...

— Я лежу и думаю: что я тут делаю? Как я вообще сюда попал? И мне начинает казаться, что сейчас откуда-нибудь из темноты выскочит огромный крюк. И подцепит меня и утащит назад. Навсегда утащит от этой моей жизни...

Куда именно «назад», он не уточняет. Видимо, ему неважно. Хотя было бы все-таки интересно узнать куда: ведь, чтобы добиться нынешней, «этой» жизни, Стингу пришлось сломать как минимум две предыдущие.

Однажды он сказал, что ни за что на свете не хотел бы вернуть свое детство и снова стать маленьким Гордоном Самнером. Два главных цвета в его детских воспоминаниях — черный и серый. Это не преувеличение: в том районе Ньюкасла, где он вырос, других цветов почти не встречалось. Черный — это уголь, который рядом с городом добывали, и в город привозили, и грузили на корабли. Серый — это море, по которому корабли уплывали, серое даже в солнечную погоду. Семья жила совсем рядом с судоверфью. Главным праздником был день, когда на воду спускали очередной корабль. Играл оркестр, хлопали на ветру транспаранты, разбивали о борт ритуальную бутылку шампанского. Но даже эти сцены не выглядели слишком уж яркими. Верфи Ньюкасла специализируются на производстве огромных серых супертанкеров и сухогрузов.

Еще черное — сутаны отцов-иезуитов. Богобоязненные родители Гордона Самнера не мыслили иного обучения, кроме католического. Оно в Англии до сих пор практикует телесные наказания. Гордон, ни набожностью, ни примерным поведением не отличавшийся, и поныне держит рекорд своей школы. За один из учебных годов над ним совершили 52 экзекуции.

Два белых пятна — отцовская тележка и материнская униформа. Отец был молочником, мать — медсестрой. Вот, собственно, и вся палитра. Прочие цвета были почти недоступны и к тому же не были просто цветами. Функции, символы, знаки. Темно-красные особняки одноклассников из респектабельных семей, темно-зеленый плющ по этим красным стенам, светло-зеленый газон школьного стадиона, на котором он яростно доказывал всем респектабельным, что они слабаки. Он хорошо учился. У него просто не было другого выхода. Разумеется, он не знал, чего стоило родителям определить его в хорошую католическую школу. Так ведь и родители понятия не имели, чего стоило ему каждый день встречать там других детей, заранее обреченных на другую жизнь с другими цветами — просто по праву рождения. У них даже английский язык был другой — такой, что Гордону, с его неаристократическим произношением, каждый раз стоило труда открыть рот у доски, хотя урок он знал всегда.

Поэтому он и лупил их на переменах по поводу и без, невзирая на иезуитские методы поддержания дисциплины. И стал чемпионом школы в беге на 100 и 200 метров и звездой школьной футбольной команды тоже. По той же причине, убедившись чуть позже, что до олимпийских лавров не дотянет ни в футболе, ни в легкой атлетике, ни в боксе, он после школы пошел в педагогический колледж и стал преподавателем английского языка.

А музыка? Ну да, «Битлз» уже были и кончились, он ведь родился в 1951-м и успел потанцевать под «Битлз» на школьных вечеринках. И еще мама музицировала на фортепьяно: какой-никакой инструмент дома имелся. Гордон даже самостоятельно и вполне прилично выучился играть — правда, не на фортепьяно, а на бас-гитаре. Но на музыку он не делал ставки. Да и нравился ему совсем не рок, а уже основательно немодный джаз. И, проверив тетрадки своих третьеклассников, он ходил вечерами на репетиции нью-каслского биг-бэнда просто для души. По выходным этот биг-бэнд — тоже в основном для своей коллективной души — выступал в большом местном зале. Самнер, задвинутый из-за высокого роста и невеликой значимости инструмента куда-то вглубь, за потные спины духовиков, старательно терзал струны длиннющими пальцами и честно думал, что это у него такое хобби.

На одном из выступлений его и заметил невесть каким ветром занесенный в Ньюкасл Стюарт Коупленд, непутевый сын добропорядочного агента ЦРУ и широко известный в узких кругах ударник нескольких лопнувших рок-групп. И предложил Гордону покорить весь мир. А заодно сменить имя на более звучное. Допустим, Стинг. Почему? Потому что по-английски sting — это «жало». А Коупленд и заметил парня в основном из-за пчелиной расцветки. То есть сперва он услышал приличные басы, а потом пошарил глазами, пока наконец не нашел: Гордон Самнер всегда приходил на выступления оркестра в своем лучшем свитере — просторном, в широкую горизонтальную черно-желтую полосу.

Между прочим, Самнер к этому моменту был уже женат. И сыну еще года не исполнилось. То есть вы представляете, до какой степени надо было не хотеть скромно учительствовать в Ньюкасле, чтобы согласиться на безумное предложение человека, которого впервые в жизни видишь. Самнер согласился и сделался Стингом. И с сыном и женой уехал в Лондон.

    
Фрэнсис Томелти, молоденькая и хорошенькая актриса театра в Ньюкасле, влюбилась в атлетичного блондина-учителя с первого взгляда. А потом обнаружила, что он еще и сочиняет жутко трогательные стихи. И играет на гитаре. И хочет совсем иной, прекрасной жизни. В общем, почти чеховское «В Лондон, в Лондон!» было рефреном начала их супружества. К тому же в Лондоне она когда-то училась, и ей обещали там при случае помочь с работой.

...Они поселились в сквоте — пустующей квартире, самовольно занятой и превращенной в коммуну компанией отчасти таких же исступленных романтиков, отчасти — уже вполне прагматичных наркоманов. Коупленд быстренько подыскал еще одного гитариста и объявил о создании панк-рок-группы Police. «Панк - это круто. Это то, чего сейчас ждут!» — авторитетно пояснил он.

Стинг, никаких симпатий к панку не питавший, пожал плечами: ну, надо, значит, надо. Из копны своих соломенных волос он соорудил внушительный «ирокез» и выкрасил конструкцию в жизнерадостный салатовый цвет.

Это он здорово придумал, иначе его молодая семья вполне могла бы отдать концы с голоду. Фрэнсис время от времени находила роли то в захудалом театре, то в столь же захудалой телепостановке, но дальше дело не шло. Зато агент, ее этими ролями снабжавший, весьма впечатлился, случайно встретившись с зеленым Стингом. «Гениально! Гибрид павлина с единорогом! — деловито констатировал агент и протянул бумажку с адресом. — Съемки завтра, в 10 утра». Снимали, как выяснилось назавтра в 10, рекламный ролик пончиков с шоколадной глазурью. И как раз стингоподобного их поедателя режиссеру и не хватало. Английское чувство юмора все-таки великая вещь.

После этого ролика Стинг снялся в шести рекламах подряд, получая по две сотни за день. Панк-рок-группе Police такие заработки и не снились. Коупленд, видимо, что-то напутал со всеобщими ожиданиями панка. Жалобные выступления в скверных клубах да издевательские поминания в еще более скверных газетах — весь актив Police за первый год существования. Потом, правда, Стинг написал классную песню — «Роксана». Группа даже записала ее на студии. Непонятно только зачем. Песня-то была про проститутку, и ее немедленно запретили к тиражированию на дисках и кассетах и к исполнению по радио.

Зато Police совершила гастрольный тур по Америке. Деньги на билеты наскребали сами, аппаратуру брали взаймы на месте. Играли по таким же замусоренным клубам. Аудитория колебалась от 3 до 25 человек. Если было три, Стинг сходил со сцены, знакомился с каждым и уговаривал не уходить, а послушать до конца. После 12 недель турне они вернулись в Лондон, и Стинг гордо протянул Фрэнсис весь свой заработок от поездки — 10 долларов США. 

    
...Стинг оказался первым, кто осмысленно использовал рок как средство достижения успеха, богатства, по большому счету — благословенной буржуазности. Если вдуматься, парадокс впечатляющий. Что-то вроде автомата со штык-ножом, которым любовно вскапывают грядку с бобами... Не то чтобы рок всегда и безоговорочно отрицал сытость, достаток и возделанный сад, но начинал он именно с этого. А потом, постепенно всем этим обрастая, угрюмо признал вышеперечисленные буржуазные радости побочным продуктом своего против них бунта.

А Стинг никогда не был никаким бунтарем, вот в чем дело. И абсолютно ничего не имел против темно-зеленого плюща на темно-красных старых стенах. Больше того, ему хотелось таких стен и такого плюща. И стал он рок-музыкантом, чтобы заработать на стены и на плющ, поскольку учительство в младших классах сулило разве что серый железобетон да герань на подоконнике. И если бы надо было перекраситься из зеленого в фиолетовый и носить ручку от фарфоровой чашки в носу, он бы носил, пожалуй.

Но было уже не надо. Панк-рок перестал не только быть, а даже и казаться интересным. И Police, сбросив дурацкий камуфляж, принялась просто сочинять и петь песни. Писали их все трое, а потом коллегиально решали, что взять в репертуар. Иногда доходило до драки. Брали чаще всего творения Стинга, но тут уж его спортивная подготовка была ни при чем.

В 1978-м они записали первый альбом. В 1983-м желающих попасть на концерт Police не вмещали 70-тысячные футбольные стадионы, а продвинутая британская критика именовала группу «самой значимой в истории рок-музыки после «Биттлз». В 1984-м Стинг эту группу похоронил, объявив об уходе.

Пресса все эти шесть звездных лет души не чаяла в Стинге. Такой голубоглазый, спортивный, провинциальный учитель, пишет талантливые стихи и интересную музыку, в каждом интервью объясняется в любви к жене и, представьте, никогда не курил! Его даже называли «золотым мальчиком» рока и ставили в пример более нечесаным и менее умытым и талантливым, словно бы надеясь на педагогические навыки Стинга в деле перевоспитания буйной музыки.

В действительности все происходило с точностью до наоборот. Рок сам взялся за провинциального учителя начальных классов. Стинг зарабатывал свой успех, играя по правилам рока. И начал заигрываться. Году в 80-м, когда они еще не были так знамениты, после гастролей в Австралии дотошный таможенник в аэропорту отчего-то потребовал у музыкантов вскрыть чемоданы и стал изучать содержимое: «А это что? А это откуда? А это зачем?» Через пару минут Стинг не выдержал и, расплывшись в лучезарной улыбке, ответил: «А это для вас». «Зачем?» - изумился таможенник. «Чтобы вы могли засунуть это себе в …!»

Из местной тюрьмы Стинга вызволяли представители крупнейших звукозаписывающих компаний.

Потом он поколотил фоторепортера, показавшегося слишком назойливым. Потом, сильно пьяный, явился на вечеринку, организованную саудовским миллиардером с очень дурной репутацией торговца не то оружием, не то наркотиками. Потом и вовсе начал исчезать на несколько месяцев то в Ирландию, то на Ямайку. Вроде бы писать для нового альбома. Наконец отца уже двоих детей и примерного мужа застукали селящимся в отель в компании молодой актрисы и фотомодели Труди Стайлер. А чуть позже выяснилось, что и исчезал он не только на Ямайку и в Ирландию. Полгода в общей сложности Стинг лечился от наркотической зависимости.

Еще через несколько лет, отвечая в интервью на вопрос о том, прошел ли он через все тернии рока, Стинг равнодушно пожал плечами: «Вы имеете в виду, употреблял ли я наркотики и занимался ли групповым сексом? В какой-то период - почти постоянно».

К счастью, не только этим он занимался. Еще он, например, штудировал Юнга. Может, как раз поэтому ему так вовремя и приснились синие черепахи.

    
...Черепах было четыре, все очень крупные и какие-то накачанные, что ли. Шеи, например, у них были вовсе не морщинистые, а очень даже упругие. Они появились в саду через пролом в стене, невесть как образовавшийся прямо на глазах у Стинга, который сидел под деревом и пил чай. Ну да, еще они были синие. И дальше они начали вытворять такое! Черепахи ходили на голове, крутили сальто и при этом крушили абсолютно все, к чему прикасались. Прямо перед носом у Стинга они разносили его собственный сад. А он в каком-то немыслимом восторге орал, носился за ними, швырял чашками в стену и помогал им расправляться с клумбами и деревьями...

Стинг уверяет, что это был чуть ли не первый за всю его жизнь сон, который он четко помнил поутру.

- Я к этому моменту уже основательно изучил Юнга. И мне было ясно, что любой артист, а тем более рок-музыкант, постоянно имеет дело с теневой стороной собственной личности. Именно там заложена огромная творческая энергия. Но там же кроется и энергия разрушения. И когда мне приснились черепахи, я понял, что делать дальше. Просто направить своих «демонов» в нужное русло. Разрушить не собственную личность, а все, что создал до этого, и начать снова. Высокопарность, наукообразие и протяженность этой цитаты из Стинга извиняет лишь то, что ровно так он и поступил. Он бросил Police, развелся с женой, набрал малоизвестных темнокожих джазменов и записал альбом «Сон о синих черепахах». Вопрос о том, не возродится ли группа Police, отпал сам собой. Зачем ей было возрождаться, когда есть такой Стинг?

К началу девяностых он достиг всего, чего только можно было достичь. Альбомы Стинга молниеносно становились платиновыми и обрастали гроздьями наград, он снимался в большом кино - в паре с великой актрисой Мэрил Стрип и у культового режиссера Дэвида Линча. Молоденькие девушки и интеллигентные дамы по всему миру сходили с ума от его песен и привычки носить пиджак на рельефное голое тело, а та самая актриса и фотомодель Труди Стайлер родила ему еще двоих детей. Он купил замок XVI века Лейк-Хаус с 60 акрами земли. С темно-красной оградой и темно-зеленым плющом. Они с Труди долго выбирали себе дом, и этот понравился им больше всего. Находится он, кстати, неподалеку от знаменитого Стоунхенджа, а прежним владельцем замка был великий скрипач Иегуди Менухин.

Труди Стайлер выросла в небогатой, но дружной фермерской семье. Любимым досугом барышни, ее сестер и родителей были чаепития за большим столом и разговоры о том, что каждый сделал бы с миллионом фунтов, выиграй его в лотерею. Труди обычно пылко доказывала, что завела бы свою собственную ферму - гораздо больше, наряднее и богаче родительской. Если учесть, что состояние Стинга сегодня оценивается в 30 с лишним миллионов фунтов, а кроме замка в Британии есть еще и огромная вилла в Италии, то мечта Труди Стайлер реализовалась в многократном размере. Они познакомились на какой-то вечеринке в период расцвета Police, и этот роман был для Стинга вовсе не первой интрижкой на стороне, да наверняка и не последней. Но недели через полторы золотой мальчик рока явился на встречу с Труди явно под кайфом, с трудом изобразил игривый оскал и попытки с третьей выговорил: «Ну что, пойдем покувыркаемся?»

Труди смерила его уничтожающим взглядом: «Только не с тобой!»

И по сию пору Стинг любит повторять, как важно, став звездой, иметь рядом человека, который может быть с тобой твердым, вовремя поставить на место и сказать «нет».

Труди чуть не за руку отвела его лечиться от наркотиков и резко ограничила в выпивке. Последним она, похоже, занимается и до сих пор. Когда в Лейк-Хаусе собираются гости - а это бывает часто, Стинг обычно играет роль бармена. В замке оборудован бар в стиле 50-х годов, с соответствующими стаканами, шейкерами и штопорами. И Стинг с удовольствием валяет дурака, подобострастно вопрошая из-за стойки: «Слушаю, сэр? Виски с содовой? Сию минуту, сэр! Двойной мартини, мадам?» А шепотом объясняет друзьям, что должность бармена страшно выгодна: всегда можно незаметно пропустить лишний стаканчик...

    
Труди родила ему четверых детей, так что в общей сложности их у Стинга уже шестеро. И все, включая двоих от брака с Фрэнсис, предпочитают обитать с отцом. Самому старшему, Джейку, — 22, и он явно в папу: в школе был жутким хулиганом и успел поиграть на гитаре в какой-то самодельной рок-группе. Но это оказалось в легкой форме и быстро прошло, теперь юноша учится бизнесу. Дочери Микки почти семнадцать, и Стинг, закатывая глаза, сообщает, что она «страшно крутая и торчит от «Мэрилин Мэнсон». А самому младшему, Джакомо, нет еще четырех. Он обожает разбирать свои игрушки на составляющие, потому что ему ужасно интересно, что там у каждой внутри. Родители считают, что у мальчика технический склад ума.

Стинг слывет образцово-показательным отцом. И сам объясняет это комплексом вины. «Представьте, что папы неделями, а то и месяцами не бывает дома и по телевизору его можно увидеть чаще, чем за семейным столом. А в школе на вас показывают пальцами, потому что ваш папа — Стинг! Я пытаюсь проводить с ними как можно больше времени, а Стинга, входя домой, оставлять за порогом».

Собственно, они с Труди и поженились из-за детей. Брак в их планы не входил, но однажды Микки вернулась из школы и спросила у папы, что такое bastard? Это по-английски даже обиднее, чем «незаконнорожденный». И Стинг с Труди устроили пышную свадьбу. Свидетелем со стороны жениха выступал колоритнейший вождь одного из индейских племен Амазонии — большой друг Стинга. Стинг ведь давно уже радеет за спасение амазонских лесов, создал фонд их защиты и раз в год собирает крупнейших звезд на благотворительные концерты в лесную пользу.

А Труди борется с пестицидами и прочей химией. Это называется движением за органический образ жизни. Их со Стингом угодья в Англии и Италии удобряются исключительно навозом (с непременно прилагающимся сертификатом, удостоверяющим полное отсутствие химии!), коровы, овцы и прочая живность питаются исключительно выросшей на этих угодьях травой, а семья питается исключительно овощами и фруктами с собственных угодий. Плюс мясом собственной живности, хотя мясо Стинг и Труди едят довольно редко и, как бы это сказать, стыдливо. Если уж мясное блюдо подается на стол, его нужно съесть без остатка, ведь ради этого животное лишилось жизни...

По той же причине они не носят кожаных вещей, а в домах нет кожаной мебели. Зато много дерева и ткани. В Италии — в яркой средиземноморской гамме, с золотом и лазурью, в Англии — в более спокойных тонах. Постельное белье исключительно белое, а бытовая техника — только европейского производства.

...Стинг встает рано, никак не позже восьми. Кутаясь в немыслимо дорогой халат (он любит ворчать на дороговизну своих вещей, покупая их с явным удовольствием), шлепает босиком в турецкую парную, оборудованную в одной из ванных. Он отвергает души и ванны, поскольку не выносит запаха мыла, гелей, лосьонов и дезодорантов — борьба с химией добралась и сюда, хотя на шампуни пока не распространилась. Потом — два часа йоги и медитаций. Стинг не единожды бывал в Индии, причем не туристом, а честным паломником. Он с гордостью вспоминает, как однажды ночевал в какой-то хижине, где по полу сновали крысы, и с не меньшей гордостью сообщает, что в 49 лет вытворяет со своим телом то, что ему и не снилось в 20.

Если ему случается сказать что-то подобное в присутствии детей, те принимаются подначивать родителя: «Ой, пап, только не начинай про тантрический секс!» От этой шутки Стингу не отделаться, видимо, уже до конца дней. Бог знает как давно, только начав увлекаться Востоком, он где-то вычитал, что тантрическим сексом можно заниматься пять часов кряду, и в нетрезвой беседе имел несчастье ляпнуть кому-то из репортеров, что намерен овладеть этой техникой. Теперь про сексуальные подвиги Стинга ходят анекдоты. Не так давно Труди выяснила, что наемные рабочие на виноградниках в их итальянском имении за глаза величают хозяйку «синьора Чинкеоре» — госпожа Пятьчасов... Впрочем, Стинг уже привык. На детей он добродушно шикает: «Если бы не тантрический секс, вас бы здесь не сидело!» Хотя и признает, что занимался сексом пять часов всего один раз — включая время обеда в ресторане и поход в кино.

А после бани, йоги и завтрака Стинг садится где-нибудь во дворе и длинными пальцами перебирает струны на гитаре, что-то бормоча. Но это редко, только если нет записей и телешоу, концертов и интервью.

Интервьюеры почему-то очень любят спрашивать Стинга, считает ли он, что рок-н-ролл уже мертв?

— Понятия не имею, — отвечает Стинг. — Я вообще не очень понимаю, что это такое. Мне не интересно иметь дело с ярлыками. А если вы таким образом намекаете, что я не слишком соответствую чьим-то представлениям о роке, так это не моя проблема. Быть молодым и свободным от любой ответственности — так, кажется, писали на знаменах рока? Ну вот и представьте меня в 50 почти что лет и отца шестерых детей с этим знаменем. По-моему, кошмарная картина...

Впрочем, Стингу давно отказано от рока. Все свои «Грэмми» и прочие музыкальные награды он получает как лучший поп-певец, за лучший поп-альбом и так далее, все с той же неизменно-неблагозвучной приставкой... Хотя это у нас неблагозвучной. Стинг не обижается на конкуренцию с Тарканом или Рики Мартином. Свои награды он зарабатывает и получает охотно. И поделом.